Что такое профдеформация и какие есть у меня и моих коллег

Слово «профдеформация» наводит мысли о заводском станке, который погнул деталь. Но если в обычной жизни вы ведете себя как на работе, то «погнутая деталь» — это вы. И я. И любой, на кого влияет его профессия.

• Что такое профдеформация
• Моя профессиональная оптика
• Журналист
• Переводчик
• Копирайтер
• Другие профессии
• Где начинаются проблемы
• Как жить в мире со своей работой

 

Описание: На пикнике с друзьями рассказывать о том, что жирное мясо вредно для здоровья — не лучшая идея. Источник: нейросеть Alt=доктор лечит

За свою жизнь я успела поработать журналистом, переводчиком и копирайтером. Каждая из этих профессий оставила след. 

Рассказываю, что такое профдеформация и какие я встречаю у себя и других людей. И почему с этим на самом деле все в порядке — если это не превращает жизнь в сплошной рабочий день. 

Что такое профдеформация

Когда профессия присутствует в жизни человека много лет, она неизбежно меняет его восприятие, привычки и реакции. 

Даже когда уже не на работе, смотришь на мир сквозь профессиональные очки. Врач в компании первым замечает, кто побледнел и странно дышит. Юрист на семейном празднике читает договор аренды дачи и хмыкает по поводу формулировок. Учитель автоматически поправляет неверное ударение в разговоре. Так выглядит профдеформация. 

Иногда это реально помогает, иногда — мешает жить и расслабляться. 

Моя профессиональная оптика

Я закончила журфак и поучилась на инязе. Поэтому работала и журналистом, и переводчиком — а теперь стала копирайтером. Все эти занятия связаны с текстами, но последствия у них оказались разными.

Журналист

Во мне до сих пор живет внутренний журналист — и время от времени вылезает на поверхность.

Один из его признаков — постоянное желание докопаться до контекста. Я не могу спокойно принять фразу «там все сложно». Мозг моментально спрашивает: «А что именно?», «А с какого момента стало сложно?», «А кто принимал решение?» 

В быту это выглядит как назойливость, в работе — как попытка собрать более цельную картину.

Еще один — привычка думать формами для публикаций. Я иду по улице и вдруг в голове всплывает заголовок: «Город, который устал от своих остановок». Слушаю чью-то историю и мысленно формулирую вводку: «Она десять лет работала в офисе, пока одна случайная встреча в супермаркете не поменяла все». Это, конечно, мило, но иногда устаешь быть хроникером собственной жизни.

Наконец, у меня осталась профессиональная подозрительность к словам. Журналистский опыт учит: если кто-то говорит слишком гладко и много обобщает, это повод насторожиться. Поэтому любые фразы вроде «у нас все довольны», «у нас не бывает ошибок» или «все клиенты счастливы» вызывают внутренний скрип тормозов. Я уже автоматоматически ищу: где подтасовка, какая часть истории осталась за кадром, чье мнение не услышали.

Переводчик 

Переводчик во мне — отдельный персонаж. Он живет где-то между двумя языками и страдает, когда видит кривой перевод.

Одна из главных профдеформаций — я постоянно отслеживаю паттерны речи. Могу слушать фильм и параллельно думать: «Ага, в оригинале тут был такой-то фразовый глагол», «Эту идиому зря перевели дословно», «Не стоило сохранять синтаксис, характерный для английского языка». Иногда я реально досматриваю сцену и лезу в другие субтитры проверить, что сделали с этой же фразой там.

Есть еще забавное ощущение «междуязычия». Когда мозг уже не разделяет жестко, где язык работы, а где — жизни. Иногда я начинаю строить русскую фразу по английской логике, а потом сама себе внутренне аплодирую и переписываю. Или наоборот — в английском ухитряюсь вставить русскую интонацию, и получается стилистический Франкенштейн.

Плюс профессиональная аллергия на буквальный перевод. Как только вижу «я чувствую себя не в своей тарелке» переведенное как I feel not in my plate, меня переклинивает. Хочется найти автора, посадить рядом и обстоятельно разъяснить, что у тарелок своя судьба, а у идиом — своя.

Копирайтер

Копирайтер живет с блокнотом в голове. Он все время что-то переписывает, упрощает, перепаковывает и примеряет разные интонации.

Одна из очевидных профдеформаций — невозможность спокойно смотреть на тексты вокруг. Объявления, инструкции, интерфейсы, сайты, меню — все автоматически делится на «нормально» и «это надо переписать с нуля, срочно, пока никто не прочитал». Иногда я реально фантазирую: вот бы пройтись по городу и сделать ревизию всех кривых надписей.

Вторая — навязчивая дружба с структурой. Любой рассказ, даже бытовой, у меня в голове раскладывается на блоки: завязка, проблема, поворот, вывод. Я слушаю историю друга и уже понимаю, где стоит «поджать середину», а где — добавить детали. Не потому что хочу отредактировать человека, а потому что мозг привык работать с материалом.

Третья — ощущение, что любой опыт может стать контентом. Поездка в торговый центр? Это же материал для эссе про выживание в потребительском аду. Ссора в очереди? Идеальная зарисовка о границах. Удачная фраза в переписке? Уже вижу, что из нее выйдет подзаголовок.

Другие профессии

Конечно, это не уникальная история. У каждой сферы свои сюжеты.

Врачи, например, часто не могут не замечать симптомы. Они смотрят на человека и автоматически отмечают: «бледный», «кашель странный», «надо бы давление померить». Они знают слишком много о том, как хрупко тело, поэтому им тяжело расслабиться, когда кто-то отмахивается: «Да ладно, само пройдет».

Учителя ловят себя на том, что выговаривают взрослым людям за неверное ударение, неправильное согласование деепричастий. Или автоматически переходят на объясняющий тон: «Давайте еще раз, по шагам». И дома тоже — с детьми, партнером, кем угодно.

Психологи иногда продолжают «сканировать» людей вне кабинета: замечать модели поведения, защитные реакции, триггеры. Большинство честно учится выключать этот режим, но привычка видеть структуру за эмоциями никуда не девается.

Айтишники шутят, что их профдеформация — видеть баги в реальности: плохо продуманные процессы, нелогичные интерфейсы, странные правила. Есть люди, которые никогда не нажмут «обновить» без бэкапа, — спасибо опыту.

У продавцов, менеджеров клиентского сервиса часто развивается сверхчуткость к настроению собеседника: они по тону голоса понимают, будет скандал или нет. Но вместе с этим — привычка «улыбаться голосом» даже тогда, когда хочется выключить телефон и замолчать. 

Где начинаются проблемы

Сам по себе профессиональный взгляд на мир — это нормально. Это признак того, что вы действительно прожили в профессии какое-то время и полностью освоили ее инструменты. Вопрос в том, насколько это захватывает пространство, предназначенное для других ролей.

Если журналист во мне не дает спокойно слушать друга, потому что я все время ищу «конфликт в середине истории» — это перебор. Если переводчик не позволяет наслаждаться фильмом без придирок к субтитрам — тоже повод договориться с собой. Если копирайтер не может пройти по улице, не раздражаясь из-за каждого кривого слогана, — это не жизнь, а бесконечный аудит.

Как жить в мире со своей работой

Во-первых, стоит помягче относиться к себе. Профдеформация — это не «профессия меня испортила», а «я научилась смотреть на мир определенным образом». Это навык, который иногда стоит отпускать на выходной.

Во-вторых, полезно видеть, где этот навык помогает, а где мешает. Умение докапываться до сути — прекрасно для текста, но не всегда нужно в разговоре с человеком, который просто хочет выговориться. Способность видеть структурные проблемы бесценна на работе, но превращает в вечно недовольного критика, если применять ее ко всему подряд.

И в-третьих, надо учиться выбирать режим осознанно. Включать в себе журналиста, когда берете интервью, выключать, когда подруга рассказывает, как прошел ее день. Позволить переводчику поворчать на кривой субтитр, но не отдавать ему весь вечер. По-копирайтерски зорко видеть неуклюжий текст на вывеске, но забывать о нем через секунду: за мысленную правку все равно не заплатят.

Профдеформации никуда не денутся — это побочный эффект того, что мы долго и всерьез что-то делали. Но можно хотя бы иногда снимать профессиональные очки, класть их на тумбочку и смотреть на мир просто так. Не как журналист, переводчик или копирайтер. А как человек, которому можно не считать знаки препинания, не редактировать вселенную и не превращать каждую сцену в готовую колонку.